Вот 295-ая гвардейская отбила Малку, Куму, Золку. Уже освобожден Георгиевск, последний дым от воронки снарядов, напоминающие страшные бои, дотлевает в Советском.
Утром 11 января добрые вести освобождения наконец пришли в Пятигорск, после полудня на пятачок в Ессентуках вышли изможденные оккупацией жители, встречая советскую армию. А к вечеру судьбоносного дня по радио объявили, что Кавминводы больше не оккупированы.
«К нам в хату зашел немец с наганом в руке. Другой рукой он открыл кухонный шкаф, где лежало одно единственное яйцо, которое он забрал. Мамы дома не было. На улице стояла небольшая открытая машина, а в ней две корзины с яйцами. Немец положил туда наше яйцо, и они поехали дальше, останавливаясь у каждого дома и забирая последние продукты».
Это единственное яйцо должно было спасти семью Берберовых от голодной смерти в тот день. Марфа Павловна, которая многим после записала на клочке бумаги свое самое яркое воспоминание из детства, стала одной из свидетельниц страшных 5 месяцев оккупации. Таких заметок, которые сейчас – раритетные документы, после войны появилось много. Одни писали о зверствующих на курортах фашистах, другие становились очевидцами страшных расстрелов, дети с болью выводили строки в дневниках памяти, как живьем сожгли семью соседского мальчишки Йоси, потому что они были ненавистной немцам нации.
В заложниках на курортах Кавминвод жарким августом 1942-го оказались не только местные жители и раненные бойцы госпиталей, но и студенты мединститутов, которых срочно перебросили лечить в тылу солдат. Эвакуация, которая началась вечером 4 августа менее чем через неделю была прервана полной оккупацией. Минеральные воды, Железноводск, Пятигорск, Ессентуки и Кисловодск накрыла эпидемия нацисткой чумы, а тела сотни мирных граждан наполнили рвы смерти. Курорты, где витал в воздухе детский смех, журчали источники и шумели кроны деревьев погрузились в тишину, которую, как внезапный разрыв снаряда, прерывали крики ужаса и автоматная очередь.
1942-ой был на исходе. Ту зиму, лютую, морозную, беспроглядную и очень голодную Марфа Павловна назвала самой страшной в курортной истории. В новогоднюю ночь они с мамой и братом мечтали только об одном – скорее увидеть шинели наших солдат.
Они появились на подступах Малки уже в первых числах января. Отбито село, станица, вот уже гонят немца из Георгиевска – до полного освобождения счет пошел едва ли не на часы. Однако, от осознания неминуемого поражения, немец стал свирепствовать еще сильнее, оставляя за собой пепелища. На алтарь освобождения были брошены архитектурные шедевры и культурные ценности, враг уничтожал заводы, инфраструктуру, подрывал водопроводы и минировал здания. А вечером 11 января все стихло.
351-ая, 295-ая стрелковая и 10-ая гвардейская заходили в города. Солдаты, как родных обнимали детвору и давали кому конфеты, кому кусковой сахар – все что было. А спустя несколько дней на курорты уже вновь потянулись эшелоны с ранеными. Но восстановление курорта бросили оставшиеся силы жители здравниц, срочно были направлены специалисты из других городов. Большая госпитальная машина Кавминвод уже к весне стала работать на полную мощность.
Ущерб оккупации Кавказских Минеральных вод составил почти 1,5 миллиарда рублей и непереводимые ни в какой эквивалент человеческие жизни, которые без суда и следствия смели в промерзлую землю за 5 месяц страшной оккупации.
Фото: Сергей Лоскутов, Иванов. РИА Новости