Панно, абажуры, инсталляции… Всё это Милана Халилова превращает, без преувеличения, в высокое искусство. Сегодня она и востребованный мастер с точки зрения покупательского спроса, и участник актуальных экспозиций (например, известной галереи локального дизайна и функционального искусства «Палаты»). В её активе проекты, посвящённые материнству, народным корням, преемственности культуры и другим важным темам.
Писатель Виктор Шкловский когда-то метко обозначил суть творчества: «Искусство не терпит прямоговорения», подразумевая живой диалог творца и зрителя. Халилова ведёт свой диалог с людьми и миром посредством войлока – пластичного, мягкого и очень «тёплого» материала. Но путь к мастерству у неё был непростым. Впрочем, как у любого настоящего художника.
- Милана, расскажите о себе. Основное о жизни и работе.
- Родилась в посёлке Залукокоаже. Сколько себя помню, всегда что-то рисовала, творческий характер проявился сразу. После 9 класса поступила в колледж дизайна в Нальчике. В то время в колледже был лучший состав педагогов. Там и научилась технологии войлоковаляния.
Потом поступила в университет на факультет декоративно-прикладного искусства. Но понимания «своего места» пока не было. Пробовала много чего, занималась видеосъёмками, монтажом, рисунком, живописью…
В университете, уже на последнем курсе, с выпускницами колледжа придумали передвижную выставку ковров «Войлочный путь», для которой сделали около 40 полотен – и в традиционной эстетике, и экспериментальных. Стартовали с Нальчика, были в Майкопе, Владикавказе и даже в Абхазии.
Потом была пауза. Дипломной работой в колледже у меня стал анимационный ролик на тему материнства, и я организовала детскую мультипликационную студию. Где-то 4 года этим занималась, после чего вернулась к войлоку.
- В каком формате?
- Маленькие объёмы: сумки, подушки, коврики. Раньше вообще думала, что большие форматы не смогу осилить. Но меня мотивировал мой друг и художник Руслан Мазлоев, масштабно работающий с камышом, он в 2017 году вторую персональную выставку делал. Тогда я твёрдо решила, что выбираю материалом войлок и в этом направлении буду развиваться дальше.
Мой первый персональный проект «Богиня древа» был основан на адыгской мифологии. Затем проекты «Материнство» и «Колыбельная». А в промежутках между ними – и внутренний рост, и торможение, и моменты выхода из внутренних рамок. Сегодня из плоскости прикладного искусства переместилась в плоскость современного.
- В одном из интервью Вы сказали: «Мне хотелось, чтобы мои работы были объектом искусства, а не предметом быта». А может ли предмет быта быть шедевром, и можно ли шедевр использовать в быту?
Милана Халилова:
- Сегодня – да. В разные периоды понимание совершенно разное было. Понятие «коллекционный дизайн» вовсю развивается. Я наблюдаю и вижу, что граница между понятиями «высокое искусство» и «предметный дизайн» очень тонкая. Иногда, если смотреть за европейскими тенденциями, ощущение такое, что всё перемешалось. Искусство – и концептуальное, и не концептуальное, а визуально красивое, какое угодно – оно уже настолько вплелось в интерьер, в дизайн, предметы интерьера, что сейчас вообще что-то интересное происходит.
Поэтому сегодня не должно быть никаких границ. Непонятно, кто их определяет, кто задаёт, где начало, где конец… По-моему, нет никаких границ. Это всё искусственно задаваемое. И, по-моему, даже не самими художниками, а другими людьми, которые из этого выгоду извлекают и формируют рынок.
- Чем уникален войлок? Сочетается ли он ещё с чем-то?
- Что угодно с чем угодно сочетается при наличии вкуса, идеи, опыта, осознанности. Момент перехода в более широкое поле искусства произошёл у меня тогда, когда я избавилась убеждения, что войлок – лишь традиционно-прикладное, декоративное. Я стала к нему относиться как к любому художественному материалу – краскам, глине, чему угодно. Это универсальный материал. Сколько с ним работаю, столько и открываю новые его возможности.
- В своих проектах Вы часто выступаете экспериментатором. Насколько важно в искусстве искать новые пути?
Милана Халилова:
- Я сама по характеру такой человек: если нет момента эксперимента, то мне не настолько интересно. Даже не то, что «новизна»... Новизна – тоже относительное понятие. Если глобально смотреть, то, наверное, не нужно пытаться какую-то новизну искать. Всё уже настолько придумано, сделано – повторения и повторения….
Наверное, оригинальность возникает тогда, когда человек, не имевший опыта, начинает этот опыт для себя проживать и что-то от себя уже добавлять. Мы всё равно смотрим вокруг, мы всё равно «подглядываем». Те художники, которые близки нам – мы всё равно их вставляем в свою матрицу. И переосмысление случается тогда, когда человек через себя это начинает переживать, пропускать. Мне важно, чтобы я не просто за кем-то повторяла. Мне важно взять опыт другого человека и самой пройти этот опыт. Для меня творчество именно в этом процессе.
- Есть ли у Вас мечта?
- Очень хочу выставиться в Европе. Когда первый раз выехала во Францию по приглашению Михаила Шемякина, то меня впечатлил Центр Помпиду, я влюбилась в него. Очень нравится Музей Гуггенхайма в Бильбао, само здание. Мечтаю сделать проект в одной из таких площадок, чтобы максимально честно высказаться обо всём, что меня беспокоит – о моей культуре, о вопросах, касающихся моей идентичности.
- Этническое и современное – что для Вас на первом месте? Или совмещение?
- Совмещение, конечно. Всё, что я делаю современного, основано на этническом, на народной культуре. У каждого это своё. У меня, например, это связано со временем, проведённым в доме бабушки и дедушки.
- Наверное, важно так рассказать своё, национальное, чтобы оно стало интернациональным? Чтобы поняли и оценили все?
- В итоге – да. Но я не забочусь об этом. Оно и так происходит, само собой. И результаты этого диалога видят другие.
Фото из личного архива Миланы Халиловой