Андрей Климов
Автор

Сергей Маркедонов: Кавказу нужен системный подход

О концептуальных направлениях развития макрорегиона

Андрей Климов
Автор
24.06.2021

Эксклюзивное интервью ведущего научного сотрудника Центра евро-атлантической безопасности ИМИ в МГИМО, эксперта Фонда поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова Сергея Маркедонова для «Кавказ Сегодня».

- Сергей Мирославович, вы являетесь одним из крупнейших исследователей этнополитических и этнорелигиозных Северного Кавказа. Если оценивать ситуацию в регионе в целом, «широкими мазками», что изменилось за последние годы, каковы значимые тенденции? Как изменился Кавказ?

- Я бы говорил о ключевом процессе, который многие микропроцессы объединяет, как стабилизация. То есть, те вызовы, которые на Кавказе были на момент распада Советского Союза и до начала двухтысячных годов, они в целом преодолены. Если мы посмотрим на Чечню, которая в общей сложности шесть лет была де-факто государством, похожим по своему статусу на Абхазию, Южную Осетию, Нагорный Карабах, Приднестровье. Сейчас она является частью России. Это первый уникальный опыт, когда отколовшиеся территории возвращаются под контроль центральной власти.

Сейчас мы можем говорить в каком-то смысле о Карабахе. Но там отличающаяся ситуации, есть много нюансов — эти районы, которые Азербайджан вернул, были заселены азербайджанцами, а не армянами, а там, где армяне теперь международные миротворцы.

Россия «собирала» сама себя без международных миротворцев, без каких-то международных посредников, без утраты своего суверенитета, что важно. Мы можем говорить и об определенной стабилизации в Дагестане, где конфликтная динамика отличалась от чеченской - там не было сепаратизма, но были довольно мощные внутриисламские конфликты и столкновения, земельные споры, противоречия между принципом частной и этнической собственности на землю. Далеко не все там решено, проблем масса, но важна динамика!

Проблема, например, этнизации республик, то есть разделения двухсубъектных республик (КБР и КЧР) на отдельные субъекты была весьма остра на протяжении всех 1990-х годов, вспомним историю 1996 года с провозглашением Балкарии или выборы 1999 года в Карачаево-Черкесии. Но на сегодня эти вопросы из политического, общественного меню ушли. Нет политиков, которые бы говорили: «мы за то, чтобы создать свой собственный субъект федерации, мы за то, чтобы из России выйти, мы за, то, чтобы провозгласить какую-то особую территорию с исламским законодательством» и так далее. Это очень важное действительно изменение, которое есть. Радикальные лозунги перешли в несистемную сферу, а само подполье, если судить и по официальным данным, и по оценкам правозащитников утратило былую мобильность.

- Означает ли это, что полностью произошло замирение, а мы видим исключительно позитивные моменты?

Нет. Время от времени возникают и межэтнические столкновения. Но нынешний характер угроз, он, наверное, другими факторами определяется. И если начало 90-х и до нулевых— это какой-то расчет с советским прошлым, то сейчас это больше касается современной ситуации — будь то земельные споры, вопросы местного самоуправления, представленность во власти.

Еще очень важный момент — Кавказ как территория войны, перестал однозначно восприниматься в массах. Это фиксируют и опросы общественного мнения, и какие-то глубинные интервью. Появился, условно говоря дискурс развития.

Да с ним много проблем. О чем Михаил Мишустин недавно открыто заявил. Есть многие вещи, которые требуют более качественного решения. Но само упоминание Кавказа в контексте каких-то проектов туризма, экономики и так далее, вообще о которых, наверное, нельзя было даже говорить в девяностые, потому что просто покрутили бы у виска, они становятся определенной реальностью сегодня.

И, наверное, крайний тезис, последний по порядку, но не по важности... Все равно происходит смена поколений, приходят люди, которые в условиях Советского Союза не жили. Их понимание единства должно основываться на уже новых формах. Важно в каком-то увлечении экономическими показателями, в признании стабилизации не забыть про это, потому что только деньгами или только карьерным ростом, или просто самой по себе стабильностью все не обеспечивается, люди все равно о чем-то думают, задумываются, какие-то вопросы ставят. Нужны ответы со стороны государства прежде всего.

- Чем отличается современный ислам на Северном Кавказе, от того, что мы привыкли видеть в 90-е и нулевые годы?

- Говоря об этом вопросе, нужно несколько тезисов четко принять. Значительная часть населения Северного Кавказа принадлежит исламу. Большая часть из них — это лояльные граждане России, те люди, которые, имея свое вероисповедание, служат в нашей армии, в полиции, в органах власти. Когда мы говорим, например, о борьбе с экстремистским подпольем, надо понимать, что это не только люди, которых из Питера, Челябинска, Омска привозят, это и местные уроженцы, которые каждый день рискуют, каждый день жертвуют, гибнут, в том числе. Это кабардинцы, карачаевцы, дагестанцы, чеченцы и так далее. Это совершенно очевидно.

Говоря о роли религиозного фактора, во-первых, он стал выше, чем это было в девяностые и нулевые. И эта роль многозначна. В нем есть абсолютно позитивные моменты, когда люди восстанавливают связь времен, когда они говорят, что вот, мол, «мой дедушка, например, был муфтием, мой дедушка был богословом». Они начинают этим гордиться, вспоминать, достают фотографии, обращаются к каким-то традициям, которые, собственно, в кавказской среде формировались. Любая политическая ситуация, политический процесс – это конкуренция. Кто-то пытается разыграть религиозный фактор, фактор разности религий, пониманий этнической идентичности в своих целях. Это очевидно. И говоря о многозначности, увы, надо понимать, что обратной стороной реисламизации региона является и проникновение на Кавказ разных радикальных и экстремистских течений.

(продолжение следует)

фото kavteam.ru