Оливье, мандарины, запах хвои и ожидание чуда – неизменные атрибуты предновогоднего настроения. Но это здесь, в «нашем мире». А есть и другой – мир «по ту сторону колючей проволоки». Мы отправились в знаменитый пятигорский «Белый лебедь», чтобы узнать – ждут ли новогоднего чуда там.
К чудесам здесь относятся скептически. Это понятно сразу – по строгим лицам женщин на проходной, по напряженным глазам тех, кто уходит домой «с суток», и по настороженным взглядам, бросаемым в нашу сторону. Режим. Он диктует свои правила, ему подчиняются все – и начальство, и спецконтингент.
«Спецконтингент?» – удивленно спросили мы, в первый раз услышав это слово на территории СИЗО. Нам пояснили – спецконтингентом здесь называют подозреваемых, обвиняемых и осужденных. Еще одна неожиданность: на территории следственного изолятора содержатся осужденные. Начальник отряда отдела по воспитательной работе с подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными старший лейтенант внутренней службы Лазарь Шакарян объяснил нам, что в исключительных случаях, предусмотренных законодательством РФ, осужденные могут остаться в СИЗО для выполнения работ по хозяйственному обслуживанию:
«Осужденные остаются в СИЗО для отбывания наказания после вступления приговора в законную силу. Так они не только имеют возможность работать и зарабатывать деньги, но и живут отдельно от других заключенных».
«Осужденные остаются в СИЗО для отбывания наказания после вступления приговора в законную силу. Так они не только имеют возможность работать и зарабатывать деньги, но и живут отдельно от других заключенных».
Проезжая мимо этого белого здания, которое многие называют «Белым лебедем», заимствовав это поэтическое название у исправительной колонии особого режима для пожизненно осужденных в Пермском крае, даже в голову не приходит, что за этими неприступными стенами протекает жизнь сотен человек.
Пока мы пробираемся по десяткам лестниц и коридоров, нам рассказывают об этом пугающем здании. История его насчитывает более 170 лет. Это видно. Старинные, массивные стены и лестницы изрядно потрепаны, но в их прочности сомневаться не приходится. Отсюда, должно быть, нелегко выбраться незамеченным. Нас уверяют, что за последние лет 25-30 точно не было побегов.
Мы открываем еще одну дверь и перед нами возникает очередной КПП. Доскональная проверка документов, разрешение, пропуск, сдача личных вещей. Разрешили взять только ручку, блокнот и фотоаппарат (даже модель зафиксировали). Возникла нелепая мысль: «Прямо как в тюрьме».
Впереди все те же белые коридоры. Но что-то изменилось. Запах. Специфический. Сравнить его с чем-то невозможно, потому что он какой-то особенный. Чем пахнет – непонятно, но возникает ощущение, что чувствуем его только мы. Остальные, сопровождающие нас, привыкли.
Длинные белые коридоры напоминают больничные, но есть особенность, которая не дает забыть, где мы находимся: двери. С обеих сторон от нас расположены массивные железные двери, а за ними – сотни человек ждут вердикта суда, ждут чуда…
Внезапно запах, к которому не удается привыкнуть, перебивается другим – приятным, знакомым с детства. Свежевыпеченный хлеб. Нас заводят в пекарню. Стеллажи с двумя видами хлеба, формы, мука и огромная печь.
Двое молодых парней усердно трудятся здесь и удивляются, заметив нас. Это осужденные. Заводим разговор с одним из них. Совсем еще юный парень рассказывает, как попал сюда и как ждет освобождения. Осталось ему отбывать совсем недолго. Подходит другой, представляется. Константин Щетинин. Пряча глаза, рассказывает, за что «сидит». Потом о работе. Как только заговорили о семье, тон его меняется, в голосе появляются еле уловимые нотки, говорящие о том, что человек тоскует. Здесь иначе невозможно:
«Сложно быть далеко от семьи. Но мы видимся. У меня с женой раз в два месяца длительные свидания. Она меня не бросила. Хорошая она у меня. Ждет. И родители приезжают, и сестра. Привозят подарки. Вот и на Новый год ждем чего-то особенного. Ждем праздника. Мы же тоже люди. Живые. У нас все праздники отмечают, концерт даем, фильмы смотрим. А на Новый год наряжаем елку все вместе. У нас тут так».
«Сложно быть далеко от семьи. Но мы видимся. У меня с женой раз в два месяца длительные свидания. Она меня не бросила. Хорошая она у меня. Ждет. И родители приезжают, и сестра. Привозят подарки. Вот и на Новый год ждем чего-то особенного. Ждем праздника. Мы же тоже люди. Живые. У нас все праздники отмечают, концерт даем, фильмы смотрим. А на Новый год наряжаем елку все вместе. У нас тут так».
Но оливье и мандарины, конечно, здесь не подают, что нас, честно говоря, расстраивает. Работников же реакция наша удивляет. Они закалены профессией, иначе им нельзя. Тактично молчим и милосердно прощаемся с работниками пекарни, которых навряд ли еще когда-нибудь увидим.
В это время к нам присоединяется заместитель начальника ФКУ СИЗО-2 майор внутренней службы Евгений Чеплаков. С ним мы познакомились еще неделю назад, когда только начинали процесс оформления всех необходимых для посещения особой зоны документов. Он встречает нас как давних знакомых – внимание со стороны прессы к учреждению небольшое, только если речь идет о громких уголовных делах, да и там мало кого интересует жизнь и быт СИЗО, особенности будней и праздников. А это оказалось весьма интересно. Например, в то время как мы во время новогодних празднеств переходим, так сказать, на облегченный режим работы, там – усиление. У нас в 12 ночи бой курантов и речь президента, а там – отбой в 22:00. Режим. И подъем в 6:00. Всегда. И в будни, и в праздники.
Однако о духовной стороне человеческой сущности не забывают и здесь. Евгений Чеплаков рассказывает, что уже более 12 лет православный священник отец Анатолий курирует СИЗО-2, приезжает, беседует, благословляет и слушает то, чего другим не скажут:
«Отец Анатолий всегда привозит осужденным подарки, вне зависимости от их конфессии. А сейчас мы налаживаем связи и с мусульманским духовенством. Стараемся не обделять в этом плане верующих. У нас имеется и молельная комната».
«Отец Анатолий всегда привозит осужденным подарки, вне зависимости от их конфессии. А сейчас мы налаживаем связи и с мусульманским духовенством. Стараемся не обделять в этом плане верующих. У нас имеется и молельная комната».
Интересно, о чем молятся эти люди? О спасении души? О скорейшем освобождении? Или о тех, кому они причинили зло? Неизвестно. Но нам, как людям незакаленным и подверженным милосердию и сентиментальности, хочется, чтобы в их жизни в преддверии Нового года случилось хотя бы маленькое чудо.