Разбудил меня Рахим, утро началось с небывалой красоты зрелища, восхода в горах. Кто хоть раз это видел, тот подтвердит. С погодой повезло: ясно и видимость была миллион на миллион. Еще невидимое нам из ущелья солнце уже окрасило лежащие вдалеке белые вершины сопредельной страны сациви и сулугуни в нежные, пастельные краски рассвета.
Искрящийся своей белизной на верхушках снег ниже к основаниям гор менял окрас от белого до нежно-розового и красного, перебирая все цвета этого спектра. Казбек смотрелся особо феерично, этакий гигант, возвышающийся над остальными, в самой большой снеговой шапке, благодаря ее высоте, успевшей ухватить одновременно всю палитру рассветного буйства.
Скалы и луга с лесами, окрашенные в непривычные красные тона, тоже оставляли неизгладимый след в сердцах двух небритых и заспанных мужчин, созерцавших все это великолепие с зеленой лужайки, усеянной живописными валунами и ореховыми деревьями, из маленького, но очень красивого ущелья. Впрочем, от таких видов сон как рукой сняло.
- Ну что, в душ? - добродушно усмехаясь сказал мой спутник, - посмотрим, какой ты горец.
Естественно под душем предполагалось утреннее омовение под струями водопада. Чемпион на то и чемпион, без колебаний шагнул под мощные ледяные струи и с наслаждением прижался к скале, прогоняя остатки сна.
- Твоя очередь.
- Ну как? - весело спросил он.
- Бодрит, пойдем чай пить, уже согрелся, наверное.
Котелок с набранной из этого же ручья водой, предусмотрительно поставленный на край очага, и правда уже выражал яркое желание закипеть.
- В горах всегда спится хорошо и крепко, совсем мало времени нужно, чтобы восстановиться, наверное, воздух здесь особенный, - сказал Рахим и после небольшой паузы добавил улыбаясь: а может душ так бодрит. В любом случае чувствую себя здесь гораздо лучше, чем в городе. Жаль, редко выезжаю.
Сборы были недолгими. Вскоре мы стояли перед музеем Гапура Ахриева, и седой смотритель Магомед Льянов провел нас внутрь, чообы ознакомить с экспозицией. Что и говорить, Магомед был крайне рад такому гостю и после экскурсии попросил Рахима оставить запись в книге отзывов. Что и было незамедлительно проделано.
Потом, естественно, совместные фото на память. Перед отъездом Рахим долго расспрашивал его, откуда он и из какого рода, как давно здесь живет, ездят ли сюда люди да много о чем.
- Вот видишь, - сказал он, когда мы сели в машину, - от села осталось два дома, все вниз ушли. А про этого человека напиши обязательно, последний житель села, хранит память не только о революционере, но и о том непростом периоде нашей истории, начале двадцатого века, времени коренных изменений в жизни всей страны. Заметил, в каком порядке экспозиция и как он дотошно, все до последней мелочи, знает о каждом предмете. Представляешь, всю жизнь в музее, у меня, наверное, терпения не хватило бы, столько времени на одном месте сидеть. А он здесь с советских времен, помнит, как сюда пионеров и комсомольцев возили, партийное руководство с гостями приезжало. Думаю, много интересного может рассказать. Вообще, я считаю, что если хочешь о каких-то местах, традициях, истории получить правдивое впечатление, то надо именно с такими людьми общаться, бывать в глубинке, не бояться сходить с асфальтовых маршрутов и поцарапать лаковые туфли о камни горных троп, иначе вспоминается фраза из «Кавказской пленницы»: «Ты видишь жизнь из окна моего персонального автомобиля», — подытожил Рахим.
- А сейчас, - продолжил он, - едем завтракать в очень красивое место, с видом на Столовую гору.
Не обманул, у него, как я заметил, слова с делом не расходятся. Пищу принимали на террасе ЛОК (лечебно-оздоровительный комплекс) "Армхи". Женщины из персонала кафе тут же узнали, кто к ним приехал, и утро началось с фотосессии.
- Завтрак нужно заслужить, - пошутил чемпион.
Вид был и правда сногсшибательным, в этой маленькой республике с большими горами от красот практически некуда спрятаться. Но здесь Столовая гора просматривалась во всем великолепии.
Маршрут хорошо читался с этой террасы, и к концу завтрака стало понятно, что с полученными только что калориями придется распрощаться еще до наступления вечера. Со слов Рахима, подъем занимает минимум два часа.
- Часто туда ходишь?
- Не очень, но раз пять-шесть был, с месяц назад поднимались туда с командой проекта «Неизвестный Кавказ». Команда смешанная, парни, девушки, но все поднялись без потерь. Надо отдельно о них сказать, ребята очень такие позитивные, провели ночь в палатках, поднялись во-о-он туда, - указал он на поднимающийся к западу край плато, оттуда в хорошую погоду половину Ингушетии видно, Осетию, Владикавказ.
- Да, помню, видел в соцсетях фотографии.
- Молодцы. Хорошим делом занимаются, ломают стереотипы о Кавказе и людях, его населяющих. Ну и думаю, что все-таки они романтики с большой буквы, другие люди в горы не ходят. Надеюсь, это была не последняя наша встреча и не последний совместный поход.
Когда поели, Рахим протянул мне тысячу рублей со словами:
- Рассчитайся, у меня могут не взять.
- Не надо, есть деньги.
Тут он так выразительно-укоризненно на меня посмотрел, что я молча взял купюру и пошел оплачивать.
- Кому деньги отдавать?
- Это за счет заведения, - был краток персонал.
Пожав плечами, вернул деньги Рахиму.
- У меня тоже не взяли.
Он только молча покачал головой, после чего сказал:
- Ну что, позавтракали? Десерт нужно тоже заслужить, пойдем.
И мы пошли по извилистой дорожке, пока не уперлись в деревянную лестницу и табличку «Лестница здоровья 1780 ступенек».
- Предлагаю разминку перед восхождением, уложим завтрак и приведем в тонус мышцы.
Подъем занял минут двадцать, пришлось поднапрячься, чтобы не отстать от него. Обратил внимание на канатную дорогу, расположенную рядом с лестницей.
Наверху была смотровая площадка с расположенным на ней кафе, где мы и предавались гастрономическим радостям в виде заслуженного десерта. Чай, мороженое, что еще нужно в жару двум крепким парням перед подъемом на высоту 3000 метров.
- Слушай, отсюда вид еще более хорош, чем с места завтрака, уже устал восхищаться, наверное, люди, постоянно живущие среди таких красот, перестают их замечать?
- Это скорее вопрос внутреннего состояния человека, понимаешь, если у него есть потребность в красоте, он ее будет находить в самых простых, обыденных вещах, да хоть в черном квадрате. Если такой потребности нет, то его можно поселить в Лувре, и он будет видеть только оштукатуренные стены, и подмечать, где стена треснула, а где картина криво висит. Помнишь аллегорию про муху и пчелу? Вот и здесь так же. У Высоцкого по этому поводу есть замечательные строки: «Кто в океане видит только воду, тот на земле не замечает гор». Вся красота, которую человек замечает, она заключена в нем, «Красота в глазах смотрящего» - не помню, чьи слова. Посмотри по сторонам, вот даже здесь, на этой площадке, за соседними столиками сидят люди, все местные жители, ингуши. Обрати внимание, они наверняка здесь не в первый раз, и фотографий возле этого ограждения на фоне Столовой горы у них в избытке, но поднимаются сюда снова и снова. Что их заставляет это делать? Мороженое особенное тут не подают, чай тоже обычный, как и внизу, ничего нет того, чего бы внизу не хватало, а значит идут сюда за красотой, значит сами эти люди внутри красивы, просто об этом никто не задумывается. Ведь по сути, что отличает человека от животного? Чувство прекрасного, утрать он его, превратится в тягловое быдло. Не зря все философы и писатели, прозванные инженерами человеческих душ, говорят о том, что в человеке необходимо воспитывать чувство прекрасного.
Тут нашу беседу прервали несколько мужчин, очень вежливо поздоровавшись, с просьбой о фото. Я уже начал привыкать к таким эпизодам, но Рахим продолжал удивлять своим воистину олимпийским спокойствием, никому не отказывая в беседе и фото. Это сейчас, по прошествии девяти лет после Пекинского золота, а что было тогда, страшно представить, как парня рвали на части.
- Не утомляют? - поинтересовался я, когда поклонники разошлись.
- Как они могут утомить? - удивился Рахим, - это те люди, которые болели за меня, сжимали кулаки и кричали во время боев перед телевизором, это те люди, которые дают заряд положительных эмоций, они радовались моим победам и огорчались поражениям, они носили меня на руках, когда я был на пике славы, и до сих пор, почти через десять лет после победы на олимпиаде, очень тепло ко мне относятся. Как я могу устать? Даже если я действительно уставший, я не вправе отказать в фото и перекинуться парой слов, с моей стороны это будет черная неблагодарность по отношению ко всем людям, поддержавшим меня. Да и сам буду чувствовать себя зазвездившимся. А это уже совсем плохо. Я обычный человек, ну да, выиграл, но на моем месте мог оказаться любой другой, к тому же, повторюсь, победой обязан прежде всего своему тренеру Руслану Чапанову и целой команде, обеспечившей своей слаженной работой мое пребывание и победу на олимпиаде. Мой результат - это результат нашего общего труда, просто все остальные всегда остаются в тени. Так что, кто я такой, чтобы отвернуться от людей и отказать им в такой малости, как несколько минут своего времени, - закончил он тираду, и тут же перешел к делу, - нам, наверное, пора выдвигаться.
Назад спустились по канатной дороге. Вскоре, оставив машину у показанных еще из ЛОКа башен над селом Бейни, взвалив рюкзаки на свои могучие спины, двинулись в путь. Солнце пригревало на совесть, плюс отставать от чемпиона не хотелось, поэтому через двадцать минут, когда мы подошли к роднику, пот щедро струился по лицу и спине.
- Рюкзак вообще вещь удивительная, в дождь под ним спина сухая, в жару мокрая, - вспомнилась туристическая мудрость, очень подходящая к случаю и изрядно повеселившая.
- Привал, набираем воду, пьем про запас, как верблюды, - сказал Рахим, - наверху воды нет.
Отдохнули минут десять, напились вкуснейшей воды из благоустроенного и заботливо прикрытого деревянным щитом родника, набрали с собой и потопали. Вскоре дорога кончилась, и началась каменистая, с осыпающимся и выскальзывающим из-под ног щебнем тропа.
- Рахим, к сожалению, эта проблема всех мест отдыха, где бы ни был, везде люди оставляют свой вот такой след. Причем да, немногие, но этого хватает. Как с ними бороться? - пропыхтел я из-под рюкзака.
- Да как, жестоко карать лиц, причастных к этому безобразию, а пока - только убирать самим, убирать не стыдно, стыдно жить в грязи. Ну и конечно молодежь воспитывать, чтобы не повторяли такого. Помнишь, «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха…». Нужно с младых ногтей прививать любовь к родной земле.
Вот так за разговорами поднялись на перевал, откуда до конечной цели нашего путешествия, святилищу «Мят-Сели», оставалось десять минут ходьбы в очень пологий относительно пройденного подъем. Виды заставляли тихонько поскуливать от восторга. Джейрахское ущелье, со всеми своими горами и лесами, скалами и лугами, башнями и селами, было как на ладони, река Армхи поблескивала далеко внизу тонкой, блестящей серебром в лучах послеобеденного солнца ниточкой. Противоположная сторона перевала пряталась где-то внизу, под облаками. Немудрено. Высота три километра.
Расположились в самом святилище, половину которого занимал двухметровый стол со скамьями. Во второй половине решено было постелить коврики и спальные мешки. Предварительно очистив от пустых пластиковых бутылок.
- Удивительные люди, сюда несут полные, с водой, а назад не могут унести пустые, что им лень что ли, откуда такое неуважение к себе, ладно к нам, но ты же сам сюда вернешься, неужели приятно в помойке сидеть, - опять разошелся Рахим, освобождая место для ночлега, пока я колдовал над газовой горелкой.
- За два часа поднялись, неплохой результат для двух старичков, - пошутил он позже, когда пили чай.
Однако скоро наши посиделки были нарушены группой туристов, четверо мужчин шли еще выше «Мят-Сели». Естественно, они тут же распознали в бородатом парне именитого спортсмена и снова я выступал в роли фотографа. Даже в труднодоступных районах не укрыться чемпиону от всенародной любви, хотя граждане были немало удивлены такой встречей в таком месте.
Позже, когда облака преодолели перевал и заполнили длинную чашу ущелья, зрелище стало еще более грандиозным, они, облака, были подсвечены снизу электрическими огнями населенных пунктов и мачт освещения трассы. Темная в тусклом свете звезд безлунной ночи масса, лежавшая где-то под нашими ногами, расцветала редкими островками желто-белой подсветки в тех местах, где под ней лежали селения.
- Теперь ты понимаешь, почему меня так тянуло сюда, когда жил за границей, - сказал Рахим, - больше нигде таких видов не встречал, - провел он рукой вокруг себя, жестом сеятеля указав на окрестности.
- В Альпах, конечно, очень красиво, все ухожено, дороги везде прекрасные, но не то, не родина это, глазами вроде смотришь, красиво все, глаз радуется, а душа молчит, отклика нету. Только здесь сердце поет, обратил внимание, кстати, какой тут воздух? Густой и вкусный.
- Ну да, буквально ложкой есть можно, - вспомнил я слышанную где-то фразу.
- А представь, какой он в мае, июне, когда все цветет и зеленеет, когда трава под солнцем еще не выгорела, нет, брат, такого воздуха ты нигде не найдешь.
- А что до неустроенности, то думаю, что, наверное, надо своим примером молодежь воспитывать, и тогда у нас будет чисто в горах и на улицах. Ведь дети повторяют то, что видят вокруг. Если у тебя день начинается с сигареты и заканчивается пивом, то будь уверен, что твой сын станет таким же, и никакие разговоры тут не помогут. Как курящий отец убедит сына не курить? Никак, только своим примером. А если у тебя утро начинается с зарядки, а вечер в спортзале, то можешь быть уверен, что сын или дочь возьмут с тебя пример и будут повторять за тобой. Так же и все остальное, дети видят, дети повторяют. Дети подражают родителям. Точка. Других методов нету. И если научимся быть образцами для подражания, то все у нас будет хорошо. По-другому никак.
- Рахим, ты и так образец для очень многих, это накладывает какую-то ответственность?
-Ну да, как минимум должен быть всегда опрятно одет, обут, побрит, подстрижен, в общем, выглядеть аккуратно, но это не проблема, если ты заметил, ингуши все, в принципе, очень опрятные. В выборе слов и формулировок приходится быть крайне осторожным, ну и естественно, держанным. Не поддаваться на провокации, помнить о том, что ты личность известная и каждый твой не то что шаг, каждый вздох на виду. Вот такая обратная сторона славы, - усмехнулся чемпионт сменил тему. -Слушай. Давай на боковую, завтра рассвет хочется встретить, и потом домой ехать, супруга звонила. Ты остаешься?
-Ну да, еще сутки пробуду.
Ночевка в древнем святилище прошла без происшествий, и утром опять меня поднял неугомонный Рахим.
Рассвет того стоил, облака опять скопились только с северной стороны перевала, и второе утро подряд мы наслаждались пробуждающейся ото сна природой Джейрахского ущелья. Только с большей высоты. Постепенно выступали из сумрака древние башни, села, луга из серых становились ярко-зелеными, как будто кто-то медленно переключал режим изображения с черно-белого на цветной. Казбек вновь поражал игрой рассветных красок на своей седой голове. Сказать, что дух захватывало, ничего не сказать.
Но все когда-нибудь кончается, кончилось и это буйство начала нового дня, а вместе с ним и наше совместное небольшое путешествие. Пришла пора прощаться. Короткий завтрак и чай с дружеской беседой, финальное фото, рукопожатие, пожелание успехов, и вот олимпийский чемпион, собрав очень объемный пакет мусора, быстрым шагом пошел вниз.
Вот так, совершенно случайно довелось провести несколько дней с легендой российского спорта, олимпийским чемпионом Рахимом Руслановичем Чахкиевым, который предстал передо мной простым ингушским парнем, крепко любящим свою родину, придерживающегося устоев и традиций, без какого либо намека на звездную болезнь. Остается только пожелать ему крепкого здоровья и успехов во всех его начинаниях. Ну и конечно, воспитать достойную смену, за которую мы еще не раз сожмем кулаки при трансляции олимпийских игр.