Одиннадцать лет прошло после теракта в Беслане, но Северная Осетия так и не оправилась от горя. Упорная борьба за присвоение старого номера своей новой школе, которую ведут ученики и учителя, пережившие трагедию, – лишь один из его симптомов.
1 сентября 2004 года басаевские бандиты ворвались на торжественную линейку и захватили в заложники свыше тысячи человек. Нарядно одетых мальчиков и девочек с белыми бантами и букетами, их учителей и родителей, которые пришли, чтобы отметить с детьми первый учебный день, прикладами согнали в здание. День знаний растянулся для них почти на трое суток сплошного ада: в страхе и унижениях, без еды и воды в душном спортзале школы.
Жертвами теракта стали 334 человека, из них 186 дети. Тяжелые ранения получили 163 человека, 72 ребенка и 69 взрослых стали инвалидами. При штурме школы погибли десять спецназовцев – семеро из «Вымпела» и трое из «Альфы», два сотрудника из МЧС и один житель города, который помогал освобождать заложников.
Очередная скорбная дата стала поводом вспомнить не только безвинных жертв и пробирающие до спинного мозга подробности трагедии, но и тех, кто уцелел, кто продолжает жить, учиться и работать в городе, где боль и скорбь стали привычным фоном для всего, что бы ни происходило.
Для Северной Осетии Беслан – это боль, которая не утихнет никогда. Люди, пережившие те страшные сентябрьские дни не только как заложники, но и как очевидцы или даже просто соотечественники и современники, уже никогда не будут прежними. Беслан расколол их души и судьбы на «до» и «после». И не существует таких временных отрезков, которые бы залечили эту рану. Она есть. И она будет, пока живы все сопричастные к ней люди. И это надо понимать всем, кто говорит и пишет о Беслане.
Две стороны одной «единицы»
Недавно в СМИ появилась информация о том, что учителя и ученики бывшей школы №1 просят Владимира Путина восстановить справедливость и вернуть их школе первый номер. Петиция размещена в Интернете и свои подписи под ней поставили уже свыше 59 тысяч человек. В обращении говорится, что через год после теракта учеников разрушенной басаевцами школы перевели в новое, только что отстроенное здание. И все надеялись, что эта школа автоматически станет преемницей старой и получит прежний номер. Даже табличку заготовили.
Но тут надвое раскололось уже общество. Одни, и в их числе комитет «Матери Беслана», считают, что школа №1 одна – израненная и полуразрушенная, где трагически и мучительно погибли более трехсот человек. Это школа-мемориал, школа-память и никакой другой первой школы в городе быть не может.
«Школа с номером «один» уже есть в Беслане, она и после теракта не перестала существовать. В виде мемориала она продолжает нести свою образовательную функцию. Она рассказывает всему миру о том, что случилось, чтобы подобная трагедия больше никогда не повторилась. Первая школа Беслана продолжает свою жизнь и учит противостоять терроризму во всем мире», – говорит председатель комитета Сусанна Дудиева.
Другие, и, кажется, их все-таки большинство, уверены, что, лишая новую школу привычного номера, с которым, кстати, она прожила больше ста лет, мы – и это уже цитата из петиции – «фактически доделываем то, что не удалось террористам».
За одиннадцать лет идея вернуть школе первый номер превратилась для ее обитателей в настоящую одержимость. Дети до сих пор подписывают тетрадки «школой №1» и каждый год 1 сентября на торжественной линейке выстраиваются в единицу.
Казалось бы, номер – пустая формальность. Но людям, пережившим кошмар трех сентябрьских дней 2004-го, он нужен для того, чтобы чувствовать себя реабилитированными. Как физически, так и морально. Многие из них до сих пор испытывают чувство вины перед своими погибшими родными и друзьями за то, что уцелели. Особенно это касается учителей, которые не раз подвергались нападкам, – мол, действовали непрофессионально, не уберегли детей.
Год спустя после теракта доведенные до отчаяния педагоги даже обратились за поддержкой к президенту. «Мы были в том зале, нам грозила смерть, и многие из наших коллег ее приняли. Многие из выживших потеряли своих детей и родных. Мы со всем основанием, к сожалению, можем называться пострадавшими. Мы чувствуем на себе ответственность и за погибших, и за выживших. Первое требует от нас чтить их память. Второе – заботиться об их жизни. Одно не противоречит другому. Сохранение памяти об умерших людях никогда не требует нанесения травмы живым», – написали в письме к Владимиру Путину учителя бывшей школы №1.
И действительно, педагоги сделали все, чтобы сохранить память о погибших во время теракта: в новой школе создан Музей памяти, классы носят имена Героев Спецназа. Возвращение заветной «единицы» для них равнозначно признанию осетинским обществом того, что педагоги ни в чем не виноваты, что жизнь продолжается и выжившие в чудовищном спектакле под названием «День знаний-2004» тоже имеют право на сострадание и уважение.
Однако кроме этической стороны у проблемы есть и чисто практический аспект. Новая школа до сих пор существует без номера и называется просто «школой на улице Коминтерна города Беслан». Такое же название стоит и в аттестатах. Рассказывают, что бывали случаи, когда выпускникам при поступлении в вузы приходилось доказывать, что аттестат не поддельный. В самой школе о таких случаях ничего не знают, но, тем не менее, продолжают настаивать на необходимости решить вопрос с нумерацией.
«Наша школа должна и может носить только этот номер – номер один. Нами было написано много обращений в разные органы власти, собраны подписи и учеников, однако все остается без внимания», – говорит учительница русского языка и литературы, заместитель директора школы по учебно-воспитательной работе Елена Касумова.
Позволим себе не согласиться с последним утверждением. О проблеме с номером хорошо известно и в правительстве, и в Министерстве образования республики. Сотрудники последнего в неофициальных беседах поддерживают учителей из Беслана. С официальной позицией дело обстоит сложнее. Рассказывают, что экс-глава Северной Осетии Таймураз Мамсуров был категорически против того, чтобы присваивать новой школе номер, под которым прежняя пережила чудовищную трагедию. И эту позицию Таймураза Дзамбековича вполне можно понять. В чудовищном теракте тогдашний руководитель парламента республики сам едва не потерял сына и дочь, которые тоже оказались в числе заложников в адском спортзале и оба были ранены во время штурма. Не думаю, что у кого-то хватит смелости осуждать человека, который, проявив невероятное мужество, отказал террористам, предложившим выпустить его детей, ответив: «Мои дети выйдут только вместе со всеми».
Проблема не в том, что кто-то по злому умыслу или в силу обычной российской расхлябанности вовремя не сделал нужных шагов. И те, кто сегодня по давней традиции во всем винит чиновников, которые якобы за одиннадцать лет не составили себе труда заняться вопросом, либо не понимают всей его глубины, либо попросту спекулируют на чужом горе.
Проблема в том, что однозначного решения здесь быть не может. Разрушенная террористами школа – это прошлое, о котором забыть невозможно, новая – настоящее и будущее, в котором жизнь продолжается. Как поступить, чтобы не обидеть безутешных бесланских матерей, до сих пор оплакивающих своих детей у обожженных стен спортзала и, вместе с тем, не наносить еще большей травмы выжившим? Что предпринять, чтобы не сталкивать между собой переживших нечеловеческие испытания людей? В Северной Осетии, похоже, еще не нашли ответов на эти вопросы.
«Мне кажется, что со временем все станет на свои места. Есть люди, которые против, есть те, кто за. Можно понять чувства и тех, и тех», – говорит нынешний директор школы Людмила Дзуцева.
«Мы просим всех, кому небезразлична судьба выживших в адском спортзале, поддержать нас в присвоении школе по улице Коминтерна города Беслан имени «Школа №1 имени Героев Спецназа ЦСН ФСБ РФ» – так заканчивают свое обращение к Путину учителя и ученики.
Непростая задача сегодня стоит перед новым главой республики Тамерланом Агузаровым. В вопросе с нумерацией бывшей и нынешней бесланской школы №1 ему предстоит принять поистине соломоново решение.